Книга Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история  - Петер Загер

«У нас есть один прелестный церемониал, – рассказывал мне Пол Симм, помощник казначея Тринити-колледжа. – Каждый новый ректор должен при вступлении в должность постучать в ворота и ожидать ответа. Главный привратник справляется у него о королевских верительных грамотах и, получив их, относит на серебряном подносе членам совета, собравшимся в часовне колледжа. Вице-ректор зачитывает им королевскую грамоту, затем члены совета выходят из часовни, открывают ворота и впускают своего нового ректора».

Даже без этой церемонии у Тринити-колледжа триумфальный вход. Перед нами лежит Грейт-корт, широкое зеленое каре, обрамленное зданиями, грандиозное сочетание итальянской пьяццы и сельской лужайки с фонтаном в центре, чье непрерывное журчание окружает нас с первой минуты, ограждая от уличного шума. Грейт-корт, разумеется, больше, чем любой другой двор в Кембридже или Оксфорде, но не только масштабы и даже не качество отдельных зданий делают его несравненным. Часовня и учебный корпус, резиденция ректора и жилой флигель, сторожевые башни – все это стандартные элементы университетского двора. Почему же именно он впечатляет сильнее других? Большой двор Тринити-колледжа – не квадрат и не прямоугольник, здесь нет симметричных газонов и дорожек и ни одни из трех ворот не расположены по центру соответствующего крыла. Как и на средневековых площадях, здесь разная высота окружающих зданий, их возраст, строительный материал и качество постройки. У одних каменные фасады, у других оштукатуренные, многие увиты растениями, в том числе глициниями, розами, ломоносом и диким виноградом. Очарование неупорядоченности, многообразие, которое здесь предстает единством, таким живым, каким может быть лишь то, что создавалось веками. В центре этого зрелища находится плещущий фонтан. Даже он, бывший когда-то для колледжа источником питьевой воды, слегка повернут вокруг своей оси. Он накрыт балдахином поздней елизаветинской эпохи, лежащим на колоннах, с филигранным резным куполом и килевидными арками (1601–1615, обновлен в 1715 году). Именно этому архитектурному элементу огромный двор обязан пропорциональностью и сбалансированностью, обретая в нем точку опоры и центр притяжения.

Грейт-корт в современном виде – плод усилий Томаса Невила, ректора Тринити-колледжа в 1593 году. Он объединил разрозненные строения эпохи основания колледжа, на собственные средства построил новую трапезную и даже передвинул сторожевую башню. Добиваясь единообразия в пространстве двора, Невил не стал сносить башню короля Эдуарда (1424–1437), а велел разобрать ее камень за камнем и, отодвинув на двадцать метров, сложил заново у западной стены часовни. Башня короля Эдуарда ранее служила входом в Кингз-холл и была первой сторожевой башней в Кембридже. И все-таки впечатляющий пример защиты архитектурных памятников, поданный Невилом, имеет отношение не столько к архитектуре, сколько к преемственности в истории колледжа, будучи скорее прагматическим, нежели символическим жестом: строительный камень стоил дорого, а рабочая сила была дешева. Фонарь на башне был добавлен ректором, как и статуя Эдуарда III в наряде елизаветинской эпохи. В конце концов этот король не только победил французов и учредил Орден Подвязки, но и призвал в Англию фламандских ткачей, поэтому его считали просвещенным предтечей европейских идеалов.

Тем временем подают голос большие часы на башне короля Эдуарда, отбивающие по два удара на каждый час, первый – глухой, второй – звонкий. Для студента Вордсворта из соседнего Сент-Джонс-колледжа эти часы были будильником, и он называл их болтливыми. Для спортивных натур с ними связывается самое большое достижение времен учебы в Кембридже. Раз в году в октябре студенты собираются в полдень на Забег Большого двора, чтобы состязаться в скорости с часами. Пока часы бьют двадцать четыре раза (примерно в течение сорока пяти секунд), нужно обежать двор по периметру (триста семьдесят метров). Этот самый эксцентричный в легкой атлетике забег первым выиграл в 1927 году лорд Бергли, впоследствии ставший олимпийским чемпионом. Лишь в 1988 году победителями забега стали еще двое – Себастьян Коу и Стивен Крэм. Но это сочли нечестным, потому что они бежали не по дорожке, а по булыжной мостовой по меньшему радиусу, с разницей почти пятнадцать метров. Как бы то ни было, больше никому не удавалось повторить это достижение.

Забег – ключевой момент в сюжете фильма продюсера Хью Хадсона «Огненные колесницы», заканчивается финишной прямой перед часовней. Строительство часовни в позднеготическом стиле (1555–1567) финансировала Мария Тюдор, дочь Генриха VIII, что было редким примером церковной архитектуры времен правления этой королевы-католички. Георгианским интерьером – кафедрой с колоннами, скамьями, ретабло с балдахином – часовня обязана не слишком вежливому профессору классической филологии, ректору Ричарду Бентли, называвшему своих коллег и студентов не иначе как «ослы», «дураки» и «собаки». С 1742 года он покоится в этой часовне – хотя неизвестно, почиет ли он в мире. В притворе, который гораздо интереснее самой часовни, можно увидеть целую галерею знаменитостей Тринити-колледжа, увековеченных на латунных мемориальных табличках, в мраморных бюстах и статуях. В этой христианской Валгалле восседает лорд Теннисон, чья свирель наполовину прикрыта лавровым венком, а напротив него находится великий полиглот сэр Френсис Бэкон, который уже в двенадцатилетнем возрасте считал, что учебная программа Тринити-колледжа устарела. Над всеми ними возвышается, как гласит строка из Лукреция на цоколе («Кто род человеческий дарованиями превосходит»), сэр Исаак Ньютон с призмой в руке, молодой, без парика – шедевр скульптора-гугенота Луи Франсуа Рубийяка (1755). Эта мраморная статуя вдохновила Вордсворта на такие строки в его знаменитой «Прелюдии»: «…Я видеть мог / На постаменте статую Ньютона. / Он держит призму. Тихое лицо / Как циферблат ума, что в одиночку / Плывет сквозь Мысли странные моря»[93].

Около тридцати пяти лет своей жизни Ньютон провел в Тринити-колледже. Студентом он застенографировал список своих грехов, от прогуливания служб в часовне до кражи полотенец («Пользуясь полотенцем Вилфорда, чтобы сберечь свое»). В 1669 году его учитель уступил ему кафедру (что само по себе случается довольно редко), считая ученика более достойным. Комнаты двадцатисемилетнего профессора математики Ньютона, декорированные его любимым малиново-красным цветом, располагаются в Большом дворе на лестнице Е. Здесь были созданы его крупные естественно-научные труды, заложена основа нового понимания времени и пространства, настолько революционного, что Александр Поуп посвятил ему эпиграмму: «Природа и ее законы в ночной таились мгле. / Но Бог промолвил: Быть Ньютону! И свет стал на земле». В минуты отдыха Ньютон выходил в сад, который в те времена располагался под его окнами, возле входных ворот.

Яблоня, которая растет там сегодня, была пересажена в 1954 году, – это потомок дерева, росшего возле дома его родителей в Линкольншире, с которого в 1665 году, как всем известно, ему на голову всем весом закона всемирного тяготения обрушилось яблоко. Цветок Кента – так называется ньютоновский сорт яблок. По заверению храбреца, попробовавшего их на вкус, они абсолютно несъедобны.